.
.
С разрешения автора.
Счастье быть
Южная Яда. Наша избушка.
Счастье быть, ощущать мир, каждую клеточку тела, дрогнувшую мышцу, двинувшееся сухожилие, ветерок, пошаливший в бороде иль встрепенувшуюся ресницу, оранжевый лист, скользящий по краю глаза, дождинку, лихо скатывающуюся за воротник, снежинку, заходящую на аэродром щеки. «Счастье быть», - где и кто сказал, придумал? Ощутил сиё?
В потоке городских дел, суеты, бегства от зарплаты до зарплаты, круговерти семидней стало бы страшно, коли остановился, осекся, стало бы страшно от стен окружающих меня, от коридоров раз протоптанных и торимых больше и больше, пока до звона в ушах не звучит: понедельник-пятница топ на работу, обед, вечер, топ домой. Ужин, кусочек семьи, тел, упал, забылся. Утром мучительный звонок, и мож натянутая улыбка, ещё один прекрасный день впереди.
Где хлюпнуло, погудело в трубе. Ощущаю холодок на лице, уютно пихаю нос в спальник. Мож на бок перевернуться, иль на спине задремать. Минуты тянутся вечностью. Чёт належался. Приоткрываю глаз. С окошка струится пробивающийся сероватый рассвет. Печка давно потухла, и остаток тепла ель витает в воздухе. Бревенчатые стены переходят под потолком в конёк. Приподнимаюсь, сую ноги в новенькие, сбежавшие с городу штиблеты. Потягиваюсь звучно. Лёш посапывает супротив на нарах.
Накидываю куртку, выглядываю на улу. Чистый воздух звонко наполняет глотком легкие. Ах, ма! Небо отдаёт новой голубизной. Сосны проступают темной зеленью, братаясь шапками в выси. Первый заморозок прихватил слегка землицу.
Бррр. Ныряю в избу. Ведь тепло то как, и уютно. Скриплю железякой дверцей, кидаю пару сушин в топку, сверху сыринку, чиркаю пересохший калачик бересты. Огонь мягко лизнул дровины, защипал смолу, аромат свеженагретой ели потянуло в трубу. Ухаю дверцей, вжимаю ручку в щеколду. Загудело, понеслось, заурчало, водружаю котелок, утро вступало в права.
ФОТОРАССКАЗ.
.
С разрешения автора.
Счастье быть
Южная Яда. Наша избушка.
Счастье быть, ощущать мир, каждую клеточку тела, дрогнувшую мышцу, двинувшееся сухожилие, ветерок, пошаливший в бороде иль встрепенувшуюся ресницу, оранжевый лист, скользящий по краю глаза, дождинку, лихо скатывающуюся за воротник, снежинку, заходящую на аэродром щеки. «Счастье быть», - где и кто сказал, придумал? Ощутил сиё?
В потоке городских дел, суеты, бегства от зарплаты до зарплаты, круговерти семидней стало бы страшно, коли остановился, осекся, стало бы страшно от стен окружающих меня, от коридоров раз протоптанных и торимых больше и больше, пока до звона в ушах не звучит: понедельник-пятница топ на работу, обед, вечер, топ домой. Ужин, кусочек семьи, тел, упал, забылся. Утром мучительный звонок, и мож натянутая улыбка, ещё один прекрасный день впереди.
Где хлюпнуло, погудело в трубе. Ощущаю холодок на лице, уютно пихаю нос в спальник. Мож на бок перевернуться, иль на спине задремать. Минуты тянутся вечностью. Чёт належался. Приоткрываю глаз. С окошка струится пробивающийся сероватый рассвет. Печка давно потухла, и остаток тепла ель витает в воздухе. Бревенчатые стены переходят под потолком в конёк. Приподнимаюсь, сую ноги в новенькие, сбежавшие с городу штиблеты. Потягиваюсь звучно. Лёш посапывает супротив на нарах.
Накидываю куртку, выглядываю на улу. Чистый воздух звонко наполняет глотком легкие. Ах, ма! Небо отдаёт новой голубизной. Сосны проступают темной зеленью, братаясь шапками в выси. Первый заморозок прихватил слегка землицу.
Бррр. Ныряю в избу. Ведь тепло то как, и уютно. Скриплю железякой дверцей, кидаю пару сушин в топку, сверху сыринку, чиркаю пересохший калачик бересты. Огонь мягко лизнул дровины, защипал смолу, аромат свеженагретой ели потянуло в трубу. Ухаю дверцей, вжимаю ручку в щеколду. Загудело, понеслось, заурчало, водружаю котелок, утро вступало в права.
ФОТОРАССКАЗ.
Записан
